Преступление становится явным

Семьи убитых польских военнопленных даже не предполагали, что Советы могут быть способны на такое чудовищное преступление. Их письма, адресованные в лагеря, приходили из немецкой оккупационной зоны, Западной Белоруссии и Западной Украины и даже из далекого Казахстана, куда в начале 1940 года были переселены десятки тысяч поляков с оккупированных СССР земель. Ответа так и не последовало. В порыве отчаяния самые близкие родственники - жены, матери, дети - обращались с отчаянными и униженными письмами к администрации различных лагерей и вышестоящим инстанциям: Совет по делам военнопленных, НКВД, высокопоставленные советские чиновники и военные, и даже самому Сталину. Вот примеры: Паулина Зингер, депортированная из Львова в Кокпекты в Казахстане в апреле 1943 года, обратилась к народному комиссару обороны СССР Семену Тимошенко за помощью в выяснении местонахождения своего мужа Людвика, военного врача и младшого лейтенанта санитарного корпуса польской армии: „Уважаемый товарищ Тимошенко! Мой муж Зингер Людвик, с. Эмануэлья, работал врачом во Львове. 6 сентября бывшие польские власти забрали его в армию. 20 сентября Красная Армия взяла его в плен, откуда он переписывался со мной из деревни Козельск Смоленской области, почтовый ящик 12, последнее письмо я получил 16 марта во Львове. Я, Зингер Полина, дочь Ильи, с 1922 года работала в банке бухгалтером, а 13 апреля ко мне пришел НКВД и переселил меня в Кокпект Семипалатинской области, где я и живу в настоящее время. Прошу Вас, уважаемый товарищ Тимошенко, разрешить мне узнать адрес моего мужа, если это возможно, чтобы я могла с ним связаться письмом (узнать адрес мужа). Я жду вашего положительного ответа. Ваша служанка Зингер Полина”. Она, как и тысячи других, не дождалась ответа…

Амнистия

Советы продолжали свои действия по переселению польского населения с территории Западной Беларуси и Западной Украины, а также польских военнопленных, использовавшихся для работы в шахтах Донецкого и Кривороского бассейнов. В первой половине 1940 года 215 тыс. человек (54 835 семей) были депортированы в Казахстан и Сибирь. Приблизительно 12 тыс. военнослужащих были депортированы в лагеря ГУЛАГа в северной части СССР. В июле 1940 года 76 382 человека (25 682 семьи) были депортированы вглубь СССР. Их судьба была трагична: в результате убийственной работы в лагерях, неподготовленности к экстремальным условиям жизни, царившим на севере СССР и в Казахстане, смерть унесла тяжелые жизни.

Хотя до польских властей в изгнании доходили сигналы о депортации гражданского населения и исчезновении военнопленных из лагерей в Козельске, Осташкове и Старобельске, они мало что могли сделать. После разрыва дипломатических отношений в сентябре 1939 года польское правительство не поддерживало контактов с советским режимом. Ситуация изменилась только после вторжения Германии в СССР в июне 1941 года. 30 июля в Лондоне премьер-министр и главнокомандующий Владислав Сикорский и посол СССР в Великобритании Иван Майский подписали польско-советский договор об установлении дипломатических отношений и сотрудничестве в борьбе против Третьего рейха. Согласно статье 4, на территории СССР должна была быть создана польская армия, которая в оперативных вопросах должна была подчиняться советскому командованию. Дополнительный протокол гласил, что после восстановления дипломатических отношений советское правительство объявит амнистию всем польским гражданам - как военнопленным, так и гражданским лицам, - которые находились в заключении на территории СССР. 12 августа Советы объявили амнистию для поляков, а через два дня генерал Зигмунт Шишко-Бохуш и генерал Александр Василевский подписали военное соглашение.

Пропавшие офицеры

В Москве была создана смешанная военная комиссия для установления, среди прочего, местонахождения польских офицеров, интернированных в сентябре 1939 года. Польскую сторону на ней представляли генерал Шишко-Богуш и генерал Андерс, а советскую - генерал Алексей Панфилов и генерал Георгий Жуков. Советы сообщили, что им удалось установить скопления военнопленных, и предоставили список из 1650 польских офицеров, находившихся в плену. На вопрос, где остальные (по оценкам польских военных чиновников, в советском плену должно было находиться в общей сложности 4000-5000 польских офицеров), Жуков уклонился, сказав, что трудно определить их судьбу из-за военных действий. Польские военные, посол Польши в Москве профессор Станислав Кот и даже премьер-министр и главнокомандующий генерал Владислав Сикорский не ослабляли усилий по выяснению судьбы пропавших военнослужащих, полицейских и чиновников. В это дело вмешались НКВД и Сталин. Советский диктатор обманул поляков - сначала заявив, что польские офицеры могли бежать в Маньчжурию, которая находилась под японской оккупацией, а затем, что они могли быть убиты немцами. Учитывая, что НКВД был самым эффективным учреждением в СССР, трудно поверить, что о судьбе пропавших без вести ничего не было известно. Очевидно также, что Сталин, сталкиваясь со все более решительными интервенциями (и, возможно, чувствуя, что рано или поздно ему придется столкнуться с - политическими, конечно, - последствиями этого преступления), начал пропагандировать версию, которая впоследствии станет обязательной. Стоит, кстати, отметить гораздо более зловещий инцидент, произошедший еще в октябре 1940 года. Согласно рассказу капитана кавалерии Юзефа Чапского, который был уполномоченным генерала Владислава Андерса по поиску пропавших польских военнопленных, в это время состоялась встреча с полковником Зигмунтом Берлингом. Последний, из-за своих просоветских взглядов, был сочтен ими подходящим для сотрудничества и переведен с группой собравшихся вокруг него офицеров в Малаховку на дачу № 20, называемую „роскошной виллой”. На Лубянке между ним, Берией и Меркуловым произошел интересный обмен словами. Когда Берлинг, очевидно, не зная, что Советы убили большую часть офицерского корпуса, предложил создать в СССР польскую армию на основе солдат и офицеров, находившихся в плену, Берия согласился, а его заместитель, как бы поправляя своего начальника, возразил: „Нет, это не так. Мы совершили с ними большую ошибку”.

Открытие в Катынском лесу

Уже летом 1942 года польские рабочие, работавшие на немецкую организацию Тодта под Смоленском, благодаря информации от местных русских, раскопали в Катынском лесу два трупа в польской форме. Они сообщили о своей находке немецким властям, которые пока не были заинтересованы в проведении эксгумации. После поражения под Сталинградом в январе-феврале 1943 года немцам нужен был объект для мощной пропагандистской кампании, которая могла привести к ослаблению, а то и распаду коалиции союзников. Случай с обнаружением загадочных человеческих останков как нельзя лучше подходит для этого. 18 февраля немцы начали эксгумационные работы и к 13 апреля раскопали более 400 тел. Позже в тот же день берлинское радио объявило, что в Катынском лесу под Смоленском были обнаружены массовые захоронения, в которых, по оценкам, было погребено 12 тыс. польских офицеров. Чтобы не оставалось сомнений в том, кто стоит за этим ужасным преступлением, было подчеркнуто, что поляки были расстреляны „еврейскими комиссарами весной 1940 года””.

16 апреля немцы обратились в Международный Красный Крест с предложением принять участие в исследовании и эксгумации. Чтобы поддержать свою беспристрастность, они также предложили, чтобы в работе могли принимать участие представители польской стороны, выбранные Главным опекунским советом, действующим при Генерал-губернаторстве, и военнопленные, включая польских военнослужащих. 17 апреля правительство генерала Сикорского самостоятельно обратилось в МКК с просьбой расследовать этот вопрос. Руководство организации предварительно согласилось с предложением польского премьер-министра, но с оговоркой, что все заинтересованные стороны, а значит и СССР, должны обратиться к нему за помощью. Естественно, Сталин, ханжески возмущенный тем, что кто-то может верить нацистской лжи, не согласился на это предложение и 26 апреля 1943 года разорвал дипломатические отношения с правительством Сикорского. В результате московская газета „Правда” опубликовала лживую статью „Польские пособники Гитлера”, в которой „разоблачала” политику правительства Сикорского по вбиванию клина между СССР и его западными союзниками и использованию этого в своих целях.

Эксгумация

Немцы, в свою очередь, создали международную комиссию, в которую вошли видные специалисты в области судебной медицины и криминологии из европейских университетов, а также 12 человек из стран, зависимых от Третьего рейха или оккупированных им, и из Швейцарии. Кроме них, в эксгумационных работах (большинство из них только между 28 и 30 апреля) участвовали десяток поляков, в том числе писатели Фердинанд Гетел и Юзеф Мацкевич (самовольно, что впоследствии привело его в беду за предполагаемое сотрудничество с немцами - подпольные власти вынесли ему смертный приговор, но он не был приведен в исполнение), Ян Эмиль Скивский и доктор Мариан Водзиньский от имени Польского Красного Креста и Главного опекунского совета. Польскую церковь представлял отец Станислав Ясиньский, каноник капитулы Краковского кафедрального собора. Военнопленные с немецких оффлагов - английские, американские и польские офицеры, включая полковника Стефана Моссора, который после войны утверждал, что оказался там против своей воли, - также были доставлены в Катынский лес.

К 3 июня было эксгумировано восемь братских могил, из которых было извлечено более 4000 тел, в том числе тела двух генералов - Бронислава Богатыревича и Мечислава Сморавинского. Доктор Водзиньский на основании идентификационных материалов, найденных вместе с останками, опознал 2 800 тел. В результате этой работы было составлено обширное досье с подробным описанием того, как были совершены убийства (во время войны досье находилось в отделении судебной медицины в Кракове, откуда оно таинственным образом исчезло в 1945 году). Установлено, например, что убийцы использовали немецкое оружие и боеприпасы, которые в силу своей надежности находились на оснащении оперативных подразделений НКВД. Переписка, найденная у убитых весной 1940 года, возраст деревьев, посаженных на могилах, и состояние разложения трупов указывали на то, что преступление было совершено весной 1940 года. Работы были остановлены из-за приближающегося фронта.

Ни у кого из участников эксгумации не было сомнений в том, кто несет ответственность за преступление. Все члены Международной комиссии подписали немецкие протоколы. После войны - вероятно, из-за советских угроз - профессор Гаек и профессор Марков отозвали свои подписи.

 Уничтожение следов

После захвата Смоленской области Советский Союз создал „Специальную комиссию по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками польских военнопленных в Катынском лесу”. На нем председательствовал Николай Бурденко, член Российской академии наук, и присутствовали писатель Алексей Толстой и сановник Русской православной церкви, экзарх Украины, митрополит Киевский и Галицкий Николай. Эксгумация, проведенная под руководством НКВД, была фарсом, и ее целью было доказать, что польские офицеры в Катыни были убиты немцами. Предположительно, было раскопано 900 тел, а о том, что это было нацистское преступление, якобы свидетельствуют обрывки газет, квитанция из прачечной и открытка с варшавским адресом, отправленная в июле 1941 года. Вывод заключался в том, что преступление было совершено в августе-сентябре того же года 537-м саперным батальоном вермахта под командованием полковника Фридриха Аренса (на самом деле это подразделение появилось в Катыни только в ноябре 1941 года).

После войны советские власти пытались скрыть следы своей причастности к катынскому преступлению. Хотя им не удалось обвинить в этом тех, кого судили на Нюрнбергском процессе, к концу 1950-х годов они, вероятно, уничтожили почти 22 тыс. личных дел убитых. Было решено сохранить лишь небольшой корпус основных документов, который был помещен в дело № 1, хранящееся в отдельном секретном архиве Первого секретаря ЦК КПСС. Отныне каждый генсек, приходящий к власти в Кремле, был обязан ознакомиться с его содержанием и передать его, как коды для запуска ядерных ракет, своему преемнику.

Несмотря на нежелание правительств западных держав заниматься этим вопросом, им занялись независимые исследователи, в том числе польские историки в изгнании. Британский посол при польском правительстве в изгнании сэр Оуэн О'Мэлли в июне 1943 года подготовил доклад о преступлении, подтверждающий вину Советов, и передал его королю Георгу VI, премьер-министру Черчиллю и военному кабинету. Напротив, американский полковник Джон ван Влит, который в качестве военнопленного участвовал в эксгумационных работах в Катыни в апреле 1943 года, после освобождения представил отчет военным властям США, которые приказали его сначала засекретить, а затем уничтожить. В 1952 году он реконструировал его для комитета Сената США, который по просьбе Конгресса американской Полонии расследовал это дело и безуспешно рекомендовал правительству представить его в ООН и преследовать СССР в Международном суде в Гааге.

С началом горбачевской перестройки во второй половине 1980-х годов начал складываться благоприятный климат для полного объяснения обстоятельств Катынского расстрела. В 1987 году, благодаря соглашению между властями Польской Народной Республики и советским лидером Михаилом Горбачевым, была создана смешанная польско-советская комиссия для выяснения белых пятен в истории совместных отношений. Его главной целью было раскрытие виновных в Катынском расстреле. Можно утверждать, что если бы не эрозия политической системы в СССР и изменения в Восточной Европе, начавшиеся в Польше в 1989 году, выводов комиссии пришлось бы ждать еще долго. 13 апреля 1990 года, во время визита президента Польши Войцеха Ярузельского в Москву, Горбачев признал, что ответственность за Катынский расстрел лежит на СССР, и в частности на сталинском репрессивном аппарате, возглавляемом Берией и его соратниками. Более того, Горбачев также передал документы, которые однозначно доказывали вину СССР. На полях, несколько месяцев спустя Горбачев специальным указом поручил российским научно-исследовательским учреждениям, включая историков из Российской академии наук, искать и документировать события в истории польско-советских отношений, которые уличали бы Польшу и уравновешивали вопрос об убийстве польских военнопленных в 1940 году.

Следующим шагом в раскрытии обстоятельств Катынского расстрела стала передача 14 октября 1992 года президенту Леху Валенсе копий документов из Особого досье № 1 специальным посланником президента Бориса Ельцина, главным государственным архивистом России Рудольфом Пихоей. В то же время, в силу соглашения между дирекциями архивов обеих стран, стали возможны дальнейшие исследования польских историков в российских архивах, касающиеся раскрытия обстоятельств и хода Катынского расстрела. К сожалению, после президентства Владимира Путина этот процесс замедлился из-за изменения позиции российских властей.